Во хмелю слегка, [1]
лесом правил я.
Не устал пока, -
пел за здравие.
А умел я петь
песни вздорные:
«Как любил я вас,
очи чёрные...»
То плелись, то неслись,
то трусили рысцой.
И болотную слизь
конь швырял мне в лицо.
Только я проглочу
вместе с грязью слюну,
Штофу горло скручу -
и опять затяну:
«Очи чёрные!
Как любил я вас...»
Но - прикончил я
то, что впрок припас.
Головой тряхнул,
чтоб слетела блажь,
И вокруг взглянул -
и присвистнул аж:
Лес стеной впереди - не пускает стена, -
Кони прядут ушами, назад подают.
Где просвет, где прогал - не видать ни рожна!
Колют иглы меня, до костей достают.
Коренной ты мой,
выручай же, брат!
Ты куда, родной, -
почему назад?!
Дождь - как яд с ветвей -
недобром пропах.
Пристяжной моей
волк нырнул под пах.
Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза!
Ведь погибель пришла, а бежать - не суметь, -
Из колоды моей утащили туза,
Да такого туза, без которого - смерть!
Я ору волкам:
«Побери вас прах!..»
А коней пока
подгоняет страх.
Шевелю кнутом -
бью кручёные
И ору притом:
«Очи чёрные!..»
Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс -
Бубенцы плясовую играют с дуги.
Ах вы кони мои, погублю же я вас, -
Выносите, друзья, выносите, враги!
...От погони той
даже хмеľ иссяк.
Мы на кряж крутой -
на одних осях,
В хлопьях пены мы -
струи в кряж лились,
Отдышались, отхрипели
да откашлялись.
Я лошадкам забитым,
что не подвели,
Поклонился в копыта,
до самой земли,
Сбросил с воза манатки,
повел в поводу...
Спаси бог вас, лошадки,
что целым иду!
лесом правил я.
Не устал пока, -
пел за здравие.
А умел я петь
песни вздорные:
«Как любил я вас,
очи чёрные...»
То плелись, то неслись,
то трусили рысцой.
И болотную слизь
конь швырял мне в лицо.
Только я проглочу
вместе с грязью слюну,
Штофу горло скручу -
и опять затяну:
«Очи чёрные!
Как любил я вас...»
Но - прикончил я
то, что впрок припас.
Головой тряхнул,
чтоб слетела блажь,
И вокруг взглянул -
и присвистнул аж:
Лес стеной впереди - не пускает стена, -
Кони прядут ушами, назад подают.
Где просвет, где прогал - не видать ни рожна!
Колют иглы меня, до костей достают.
Коренной ты мой,
выручай же, брат!
Ты куда, родной, -
почему назад?!
Дождь - как яд с ветвей -
недобром пропах.
Пристяжной моей
волк нырнул под пах.
Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза!
Ведь погибель пришла, а бежать - не суметь, -
Из колоды моей утащили туза,
Да такого туза, без которого - смерть!
Я ору волкам:
«Побери вас прах!..»
А коней пока
подгоняет страх.
Шевелю кнутом -
бью кручёные
И ору притом:
«Очи чёрные!..»
Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс -
Бубенцы плясовую играют с дуги.
Ах вы кони мои, погублю же я вас, -
Выносите, друзья, выносите, враги!
...От погони той
даже хмеľ иссяк.
Мы на кряж крутой -
на одних осях,
В хлопьях пены мы -
струи в кряж лились,
Отдышались, отхрипели
да откашлялись.
Я лошадкам забитым,
что не подвели,
Поклонился в копыта,
до самой земли,
Сбросил с воза манатки,
повел в поводу...
Спаси бог вас, лошадки,
что целым иду!
[1] Transcription / Trascrizione
Vo hmelju slegka,
lesom pravil ja.
Ne ustal poka, -
pel za zdravie.
A umel ja pet’
pesni vzdornye:
«Kak ljubil ja vas,
oči čërnye...»
To plelis’, to neslis’,
to trusili ryscoj.
I bolotnuju sliz’
kon’ švyrjal mne v lico.
Tol’ko ja progloču
vmeste s grjaz’ju sljunu,
Štofu gorlo skruču -
i opjat’ zatjanu:
«Oči čërnye!
Kak ljubil ja vas...»
No - prikončil ja
to, čto vprok pripas.
Golovoj trjahnul,
čtob sletela blaž’,
I vokrug vzgljanul -
i prisvistnul až:
Les stenoj vperedi - ne puskaet stena, -
Koni prjadut ušami, nazad podajut.
Gde prosvet, gde progal - ne vidat’ ni rožna!
Koljut igly menja, do kostej dostajut.
Korennoj ty moj,
vyručaj že, brat!
Ty kuda, rodnoj, -
počemu nazad?!
Dožd’ - kak jad s vetvej -
nedobrom propah.
Pristjažnoj moej
volk nyrnul pod pah.
Vot že p’janyj durak, vot že nalil glaza!
Ved’ pogibel’ prišla, a bežat’ - ne sumet’, -
Iz kolody moej utaŝili tuza,
Da takogo tuza, bez kotorogo - smert’!
JA oru volkam:
«Poberi vas prah!..»
A konej poka
podgonjaet strah.
Ševelju knutom -
b’ju kručënye
I oru pritom:
«Oči čërnye!..»
Hrap, da topot, da ljazg, da lihoj perepljas -
Bubency pljasovuju igrajut s dugi.
Ah vy koni moi, pogublju že ja vas, -
Vynosite, druz’ja, vynosite, vragi!
...Ot pogoni toj
daže hmel’ issjak.
My na krjaž krutoj -
na odnih osjah,
V hlop’jah peny my -
strui v krjaž lilis’,
Otdyšalis’, othripeli
da otkašljalis’.
JA lošadkam zabitym,
čto ne podveli,
Poklonilsja v kopyta,
do samoj zemli,
Sbrosil s voza manatki,
povel v povodu...
Spasi bog vas, lošadki,
čto celym idu!
Vo hmelju slegka,
lesom pravil ja.
Ne ustal poka, -
pel za zdravie.
A umel ja pet’
pesni vzdornye:
«Kak ljubil ja vas,
oči čërnye...»
To plelis’, to neslis’,
to trusili ryscoj.
I bolotnuju sliz’
kon’ švyrjal mne v lico.
Tol’ko ja progloču
vmeste s grjaz’ju sljunu,
Štofu gorlo skruču -
i opjat’ zatjanu:
«Oči čërnye!
Kak ljubil ja vas...»
No - prikončil ja
to, čto vprok pripas.
Golovoj trjahnul,
čtob sletela blaž’,
I vokrug vzgljanul -
i prisvistnul až:
Les stenoj vperedi - ne puskaet stena, -
Koni prjadut ušami, nazad podajut.
Gde prosvet, gde progal - ne vidat’ ni rožna!
Koljut igly menja, do kostej dostajut.
Korennoj ty moj,
vyručaj že, brat!
Ty kuda, rodnoj, -
počemu nazad?!
Dožd’ - kak jad s vetvej -
nedobrom propah.
Pristjažnoj moej
volk nyrnul pod pah.
Vot že p’janyj durak, vot že nalil glaza!
Ved’ pogibel’ prišla, a bežat’ - ne sumet’, -
Iz kolody moej utaŝili tuza,
Da takogo tuza, bez kotorogo - smert’!
JA oru volkam:
«Poberi vas prah!..»
A konej poka
podgonjaet strah.
Ševelju knutom -
b’ju kručënye
I oru pritom:
«Oči čërnye!..»
Hrap, da topot, da ljazg, da lihoj perepljas -
Bubency pljasovuju igrajut s dugi.
Ah vy koni moi, pogublju že ja vas, -
Vynosite, druz’ja, vynosite, vragi!
...Ot pogoni toj
daže hmel’ issjak.
My na krjaž krutoj -
na odnih osjah,
V hlop’jah peny my -
strui v krjaž lilis’,
Otdyšalis’, othripeli
da otkašljalis’.
JA lošadkam zabitym,
čto ne podveli,
Poklonilsja v kopyta,
do samoj zemli,
Sbrosil s voza manatki,
povel v povodu...
Spasi bog vas, lošadki,
čto celym idu!
inviata da Riccardo Gullotta - 18/7/2024 - 23:50
Lingua: Italiano
Traduzione italiana / Итальянский перевод / Italian translation / Traduction italienne / Italiankielinen käännös:
Sergio Secondiano Sacchi
Sergio Secondiano Sacchi
OCCHI NERI-I. L’INSEGUIMENTO
Un po’ sbronzo andavo
per la foresta
non domo, urlavo
canti per i cori
sapevo solo sciocchezze
come questa:
"come vi amavo,
begli ocelli neri!"
Con andatura stanca e poi più spiccia
forzando il loro trotto, i miei ronzini
mi sballottarono, e sulla faccia schizzava
il fango degli acquitrini.
Inghiottita la fanghiglia
e la saliva
ad un’altra bottiglia io tiravo il collo,
e così il canto ripartirà:
"begli occhi neri,
come ti amavo!"
[ma ho bevuto, ahime,
tutto il vino che avevo messo da parte] [1]
Per rinfrancarmi scuoto un po’ la testa,
avevo abbandonato ogni difesa,
con un’occhiata scruto la foresta
e ad un tratto fischio di sorpresa:
la selva è un’invarcabile barriera, frenano i cavalli per paura
agitando le orecchie e la criniera: dove trovare uno spiazzo, una radura?
Pungono gli aghi, non si vede a un braccio,
fino alle ossa, si vanno a conficcare,
cavallo, vecchio mio,
traimi d’impaccio,
Perché, fratello,
t’impunti ad impuntare?
Come veleno grondava da ogni fronda
la pioggia, puzzando di sventura,
ad un tratto, ecco un lupo che si fionda
sul cavallo, sotto la groppiera.
Sei stato un ubriacone volgare,
l’alcool ti ha proprio appannato gli occhi,
la morte è là: impossibile scappare,
ti sei perduto gli ultimi tarocchi.
Senza una briscola non resta che la morte,
contro i lupi mi metto a sbraitare:
"che il diavolo vi porti!" urlo forte,
ma i cavalli son punti dal terrore.
Agito la frusta e con vigore
colpisco cantando "begli occhi neri",
la mia frusta continua a schioccare
ma sbuffano e scalciano i destrieri.
Non fanno che danzare follemente come tanti immobili bersagli
ed a loro fa eco risonante la danza gioiosa dei sonagli.
Vi giuro, su questa vita mia: farvi scoppiare è quello che vorrei!
Amici miei, portatemi un po’ via, portatemi via da qui, nemici miei.
Nella corsa la sbronza
se ne è andata,
scaliamo un pendio
a spron battuto
e grondiamo di
una bianca schiumata:
abbiamo ritrovato
il nostro fiato.
Anche la voce abbiamo ritrovato,
anche la gola abbiamo rischiarito,
fino a terra mi sono prostrato davanti
ai cavalli che non mi han tradito.
Dalla slitta ho gettato via i miei stracci
e li ho guidati poi per la cavezza.
Cavalli miei, che Dio vi abbracci
per esser stati l’unica salvezza.
[2]
Un po’ sbronzo andavo
per la foresta
non domo, urlavo
canti per i cori
sapevo solo sciocchezze
come questa:
"come vi amavo,
begli ocelli neri!"
Con andatura stanca e poi più spiccia
forzando il loro trotto, i miei ronzini
mi sballottarono, e sulla faccia schizzava
il fango degli acquitrini.
Inghiottita la fanghiglia
e la saliva
ad un’altra bottiglia io tiravo il collo,
e così il canto ripartirà:
"begli occhi neri,
come ti amavo!"
[ma ho bevuto, ahime,
tutto il vino che avevo messo da parte] [1]
Per rinfrancarmi scuoto un po’ la testa,
avevo abbandonato ogni difesa,
con un’occhiata scruto la foresta
e ad un tratto fischio di sorpresa:
la selva è un’invarcabile barriera, frenano i cavalli per paura
agitando le orecchie e la criniera: dove trovare uno spiazzo, una radura?
Pungono gli aghi, non si vede a un braccio,
fino alle ossa, si vanno a conficcare,
cavallo, vecchio mio,
traimi d’impaccio,
Perché, fratello,
t’impunti ad impuntare?
Come veleno grondava da ogni fronda
la pioggia, puzzando di sventura,
ad un tratto, ecco un lupo che si fionda
sul cavallo, sotto la groppiera.
Sei stato un ubriacone volgare,
l’alcool ti ha proprio appannato gli occhi,
la morte è là: impossibile scappare,
ti sei perduto gli ultimi tarocchi.
Senza una briscola non resta che la morte,
contro i lupi mi metto a sbraitare:
"che il diavolo vi porti!" urlo forte,
ma i cavalli son punti dal terrore.
Agito la frusta e con vigore
colpisco cantando "begli occhi neri",
la mia frusta continua a schioccare
ma sbuffano e scalciano i destrieri.
Non fanno che danzare follemente come tanti immobili bersagli
ed a loro fa eco risonante la danza gioiosa dei sonagli.
Vi giuro, su questa vita mia: farvi scoppiare è quello che vorrei!
Amici miei, portatemi un po’ via, portatemi via da qui, nemici miei.
Nella corsa la sbronza
se ne è andata,
scaliamo un pendio
a spron battuto
e grondiamo di
una bianca schiumata:
abbiamo ritrovato
il nostro fiato.
Anche la voce abbiamo ritrovato,
anche la gola abbiamo rischiarito,
fino a terra mi sono prostrato davanti
ai cavalli che non mi han tradito.
Dalla slitta ho gettato via i miei stracci
e li ho guidati poi per la cavezza.
Cavalli miei, che Dio vi abbracci
per esser stati l’unica salvezza.
[2]
inviata da Riccardo Gullotta - 18/7/2024 - 23:52
Lingua: Inglese
English translation / английский перевод / Traduzione inglese / Traduction anglaise / Englanninkielinen käännös:
Kirill Tolmachev
Kirill Tolmachev
DARK EYES.PART I. THE CHASE
In my cups a bit,
through the woods I reined,
With a song to sing,
didn’t feel too drained.
And the one I knew
was an old romance:
"How I cared for you,
oh, the dark black eyes..."
We would gallop or trot
and would canter or pace.
And the leader in front
threw swamp muck in my face.
I would swallow this peat,
twist the neck of the jar,
And again would repeat
my romance from the start:
"Oh, the dark black eyes,
eyes that I adored..."
But I drank, alas,
all the wine I stored.
Driving bliss away,
I then shook my head,
I myself was swayed
when I looked ahead:
Trees are forming a wall, they won’t let us drive in.
Horses shudder and twitch and won’t move anymore.
Where’s a clearing, a gap? - for I can’t see a thing!
Needles prick through my skin, stabbing right to my core.
Will you help me, my friend?
Leader, take us on track!
That’s not how it should end,
why are you turning back?
Pouring rain feels like blight,
it won’t come to no good.
The side horse on my right
is attacked by a wolf.
What a drunken old fool, got all wasted and wrecked.
My perdition has come; to escape - there’s no chance!
And the favorite ace now is gone from my deck,
Such an ace that without one is certainly death!
At the wolves I yell:
"Damn you all to dust!"
Greatest fears propel:
hooves are moving fast.
I abuse my whip,
crack the twisted ones,
But my voice won’t skip:
"Oh, the dark black eyes!..."
Heavy stomping and groans, ceaseless clatter and cries,
Jingle bells now are playing a dance without pause.
Oh, my precious steeds, I will be your demise, -
Carry on, my dear friends, carry on, my old foes!
Being chased I cringe;
buzz is gone, it seems.
Up the steepest ridge,
on the creaking wheels.
Flakes of foam went flying,
mud was pouring on earth.
We were wheezing and panting,
feeling shortness of breath.
On my knees before horses,
I bowed to the hooves,
To my faithful supporters,
who saved me from wolves.
Ditching all my belongings,
I walked by my dray.
Let God bless you, my darlings,
for saving today!
Many things were done,
many things are gone!
Life has thrown me around,
yet it fumbled this one.
Maybe I sang my song
quite ineptly at times?
The white tablecloth
and the dark black eyes.
In my cups a bit,
through the woods I reined,
With a song to sing,
didn’t feel too drained.
And the one I knew
was an old romance:
"How I cared for you,
oh, the dark black eyes..."
We would gallop or trot
and would canter or pace.
And the leader in front
threw swamp muck in my face.
I would swallow this peat,
twist the neck of the jar,
And again would repeat
my romance from the start:
"Oh, the dark black eyes,
eyes that I adored..."
But I drank, alas,
all the wine I stored.
Driving bliss away,
I then shook my head,
I myself was swayed
when I looked ahead:
Trees are forming a wall, they won’t let us drive in.
Horses shudder and twitch and won’t move anymore.
Where’s a clearing, a gap? - for I can’t see a thing!
Needles prick through my skin, stabbing right to my core.
Will you help me, my friend?
Leader, take us on track!
That’s not how it should end,
why are you turning back?
Pouring rain feels like blight,
it won’t come to no good.
The side horse on my right
is attacked by a wolf.
What a drunken old fool, got all wasted and wrecked.
My perdition has come; to escape - there’s no chance!
And the favorite ace now is gone from my deck,
Such an ace that without one is certainly death!
At the wolves I yell:
"Damn you all to dust!"
Greatest fears propel:
hooves are moving fast.
I abuse my whip,
crack the twisted ones,
But my voice won’t skip:
"Oh, the dark black eyes!..."
Heavy stomping and groans, ceaseless clatter and cries,
Jingle bells now are playing a dance without pause.
Oh, my precious steeds, I will be your demise, -
Carry on, my dear friends, carry on, my old foes!
Being chased I cringe;
buzz is gone, it seems.
Up the steepest ridge,
on the creaking wheels.
Flakes of foam went flying,
mud was pouring on earth.
We were wheezing and panting,
feeling shortness of breath.
On my knees before horses,
I bowed to the hooves,
To my faithful supporters,
who saved me from wolves.
Ditching all my belongings,
I walked by my dray.
Let God bless you, my darlings,
for saving today!
Many things were done,
many things are gone!
Life has thrown me around,
yet it fumbled this one.
Maybe I sang my song
quite ineptly at times?
The white tablecloth
and the dark black eyes.
inviata da Riccardo Gullotta - 19/7/2024 - 07:37
Lingua: Ucraino
Український переклад / Украинский перевод / Traduzione ucraina / Ukrainian translation / Traduction ukrainienne / Ukrainankielinen käännös:
Mikola Popov [Микола Попов].
Mikola Popov [Микола Попов].
ОЧІ ЧОРНІ-I. ПОГОНЯ
Напідпитку
лісом правив я.
До утоми співав я -
за здоров’я.
А пісні співав
всі муторні,
Як любив я вас,
очі чорні.
То плелись, то неслись,
підтюпцем трюхали,
У обличчя грязь
болотну коні бухали.
Лише я проковтну
разом з гряззю слину,
Штофу горло зверну,
пісню знов затягну:
- Очі чорні,
як любив я вас!..
Та... прикінчив оте,
що тримав про запас,
Головою мотнув,
щоб відкинути дур,
Навкруги подививс
і крикнув «ажур»:
Стіна лісу попереду - як шлагбаум, стіна,
Коні вухом прядуть, стали - і не йдуть,
Де - просвіт, хаща - де, ні кола, ні рожна,
Голки колють мене - до кісток дістають.
Корінний ти мій,
порятуй же, брат!
Ну, куди ж ти, рідний,
чом ідеш назад?!
Мов отрута, дощ із дерев,
гидкий аромат,
Пристяжній моїй
вовк пірнув під пах!
То ж загибель прийшла, як раптова гроза!
Що ж ти дурень старий - п’яний видерть!
Із колоди, напевно, хтось вийняв туза,
Та якого туза! - без якого вже смерть!
Я кричу тим вовкам:
«Забери всіх вас прах!»
А на коней напав
з переляку острах.
Підіймаю я пугу,
б’ю крученою,
І при цьому горлаю:
«Очі чорнії!..»
Храп і цокіт, брязкіт і коней перепляс!
Бубонці танок свій дають з-під дуги.
Ах, ви коні мої, загублю, певно вас!
Порятуйте мене - друзі чи вороги!..
Від гонитви тієї
хміль увесь мій пропав.
Ми на гору круту -
цівки поту лились!
Коні стали, неначе
скінчився запал,
Відхарчали,
спокійно відкашлялись.
Я конячкам забитим,
що не підвели,
Поклонюся в копита
до самої землі,
Кинув з воза манатки,
повів в поводу.
Хай вас Бог береже,
що живим я іду.
Напідпитку
лісом правив я.
До утоми співав я -
за здоров’я.
А пісні співав
всі муторні,
Як любив я вас,
очі чорні.
То плелись, то неслись,
підтюпцем трюхали,
У обличчя грязь
болотну коні бухали.
Лише я проковтну
разом з гряззю слину,
Штофу горло зверну,
пісню знов затягну:
- Очі чорні,
як любив я вас!..
Та... прикінчив оте,
що тримав про запас,
Головою мотнув,
щоб відкинути дур,
Навкруги подививс
і крикнув «ажур»:
Стіна лісу попереду - як шлагбаум, стіна,
Коні вухом прядуть, стали - і не йдуть,
Де - просвіт, хаща - де, ні кола, ні рожна,
Голки колють мене - до кісток дістають.
Корінний ти мій,
порятуй же, брат!
Ну, куди ж ти, рідний,
чом ідеш назад?!
Мов отрута, дощ із дерев,
гидкий аромат,
Пристяжній моїй
вовк пірнув під пах!
То ж загибель прийшла, як раптова гроза!
Що ж ти дурень старий - п’яний видерть!
Із колоди, напевно, хтось вийняв туза,
Та якого туза! - без якого вже смерть!
Я кричу тим вовкам:
«Забери всіх вас прах!»
А на коней напав
з переляку острах.
Підіймаю я пугу,
б’ю крученою,
І при цьому горлаю:
«Очі чорнії!..»
Храп і цокіт, брязкіт і коней перепляс!
Бубонці танок свій дають з-під дуги.
Ах, ви коні мої, загублю, певно вас!
Порятуйте мене - друзі чи вороги!..
Від гонитви тієї
хміль увесь мій пропав.
Ми на гору круту -
цівки поту лились!
Коні стали, неначе
скінчився запал,
Відхарчали,
спокійно відкашлялись.
Я конячкам забитим,
що не підвели,
Поклонюся в копита
до самої землі,
Кинув з воза манатки,
повів в поводу.
Хай вас Бог береже,
що живим я іду.
inviata da Riccardo Gullotta - 19/7/2024 - 07:39
Caro Riccardo Gullotta, mi servirebbero alcune delucidazioni in merito a questa pagina. A me risulta che il titolo del film in questione si traduca "L'unica via" e che delle quattro canzoni composte appositamente nell'occasione da Volodja ne sia sopravvissuta solamente una. Non conosco il suo titolo originale ma suppongo che non possa essere questo poiché è traducibile con "In marcia, forza!". Premetto che sono assolutamente ignorante di questioni filmiche o teatrali ma conosco e ho più volte parlato delle vicende musicali di Vysockij (che per un pelo non ho anche incontrato personalmente a Roma nel luglio 1979). Il regista in questione era jugoslavo e questa pellicola di guerra raccontava di eventi realmente successi nella Jugoslavia del 1944. Volodja fu uno dei primi a venire ucciso, evidentemente interessavano di più le sue canzoni. Rimarrà un solo giorno a girare le scene a Uzgorod (ovest Ucraina) ma nel corso di spostamenti conseguenti alla lavorazione del film e seguenti a quel 24 aprile 1974, terrà ben due concerti privati che sono chiara dimostrazione di come lui non dispiacesse affatto a chi rappresentava l'Unione Sovietica all'estero. Infatti uno avvenne nell'ambasciata sovietica di Budapest e l'altro presso la dimora dell'ambasciatore sovietico a Belgrado. Grazie dell'attenzione, un caro saluto.
Flavio Poltronieri - 19/7/2024 - 15:01
Caro Flavio, dal dizionario russo-inglese si evince che il titolo Единственная [Edinstvennaja
corrisponde all’aggettivo “unica”. Ad ulteriore comprova : единственный.
Il film fu girato in Ucraina, non narra di guerra ma delle vicende travagliate di una coppia. Se vuoi notizie in dettaglio di Vysotskij in relazione al film le puoi trovare in un articolo archiviato che ho letto grazie all’automatica: articolo
Quanto alla canzone ti confermo che quella che puoi ascoltare al tempo 43’30’’ dall’inizio del film è proprio la canzone in questione, con il titolo esatto che ho riportato, priva però delle 4 strofe seguenti: 3,4,5,6,10 e con aggiunta delle ultime due presenti in una variante successiva della canzone, che riporto di seguito:
...Сколько кануло,
сколько схлынуло!
Жизнь кидала меня -
не докинула.
Может, спел про вас
неумело я,
Очи чёрные,
скатерть белая?!
Romanizzazione:
Skol’ko kanulo,
skol’ko shlynulo!
Žizn’ kidala menja -
ne dokinula.
Možet, spel pro vas
neumelo ja,
Oči čërnye,
skatert’ belaja?!
E dopo questa faticata non mi rimane che augurarti un buon ascolto per verificare quanto sopra … e risolvere il puzzle !
ciao
corrisponde all’aggettivo “unica”. Ad ulteriore comprova : единственный.
Il film fu girato in Ucraina, non narra di guerra ma delle vicende travagliate di una coppia. Se vuoi notizie in dettaglio di Vysotskij in relazione al film le puoi trovare in un articolo archiviato che ho letto grazie all’automatica: articolo
Quanto alla canzone ti confermo che quella che puoi ascoltare al tempo 43’30’’ dall’inizio del film è proprio la canzone in questione, con il titolo esatto che ho riportato, priva però delle 4 strofe seguenti: 3,4,5,6,10 e con aggiunta delle ultime due presenti in una variante successiva della canzone, che riporto di seguito:
...Сколько кануло,
сколько схлынуло!
Жизнь кидала меня -
не докинула.
Может, спел про вас
неумело я,
Очи чёрные,
скатерть белая?!
Romanizzazione:
Skol’ko kanulo,
skol’ko shlynulo!
Žizn’ kidala menja -
ne dokinula.
Možet, spel pro vas
neumelo ja,
Oči čërnye,
skatert’ belaja?!
E dopo questa faticata non mi rimane che augurarti un buon ascolto per verificare quanto sopra … e risolvere il puzzle !
ciao
Riccardo Gullotta - 20/7/2024 - 00:14
Probabilmete l'inghippo è semplicemente che non stiamo parlando dello stesso film.
Nel link che mi ha inviato comunque leggo come traduzione del titolo in inglese "SINGLE CAUSE".
In quell'anno '74 il cantante partecipò anche a "La fuga di mister McKinley", il film di cui parli tu è opera del regista russo Joseph Kheifitz mentre quello che cito venne girato dal regista jugoslavo Vladimir Pavlovic ed è una co-produzione tra la Mosfil'm e gli studi cinematografici di Titograd in Montenegro. Come ulteriore legame con Volodja tra gli attori vi figurava anche il direttore del Teatro Taganka, Nikolaj Duoak.
Comunque vediamo se Riccardo Venturi ci capirà qualcosa in più, grazie, ciao.
Nel link che mi ha inviato comunque leggo come traduzione del titolo in inglese "SINGLE CAUSE".
In quell'anno '74 il cantante partecipò anche a "La fuga di mister McKinley", il film di cui parli tu è opera del regista russo Joseph Kheifitz mentre quello che cito venne girato dal regista jugoslavo Vladimir Pavlovic ed è una co-produzione tra la Mosfil'm e gli studi cinematografici di Titograd in Montenegro. Come ulteriore legame con Volodja tra gli attori vi figurava anche il direttore del Teatro Taganka, Nikolaj Duoak.
Comunque vediamo se Riccardo Venturi ci capirà qualcosa in più, grazie, ciao.
Flavio Poltronieri - 20/7/2024 - 08:40
La canzone scrivi essere del 1974, mentre la partecipazione al film "The One" risale al 1975. Le quattro canzoni che cito io risalgomo al 1974, Vysockij era solito scrivere sempre dei pezzi nuovi quando partecipava ai films.
Flavio Poltronieri - 20/7/2024 - 08:52
Senz'altro mi ci dedicherò un po' in riva al mare ad ore impossibili, tipo le 7 del mattino o le 8 la sera, oppure, meglio, sul Monte Perone all'ombra de' pini secolari. Prima però devo finire la super-spatafiata sul Draumkvede, che oramai mi sta sopraffacendo... A presto!
Riccardo Venturi - 20/7/2024 - 09:28
ok, grazie, e io a orari meno vacanzieri, senz'altro contribuirò ancora al tuo Draumkvede, buon tutto!
Flavio Poltronieri - 20/7/2024 - 11:01
×
![]()
[1974]
стих и музика / Poesia e musica/ A Poem and music by / Poème et musique / Runo ja sävel:
Vladimir Semënovič Vysotskij
Фильм / Film / Movie / Elokuva :
Iosif Efimovič Chejfic [Иосиф Ефимович Хейфиц]
Edinstvennaja [Единственная]
Альбом /Album: Песни о...
Nel film del 1975 Edinstvennaja / L’unica Vysotskij interpreta il personaggio di Boris Iljić . Canta anche la canzone proposta, registrata a 43’30’’ dall’inizio del film